Цвет – зеленый
by salsa passion.
фикОгромная белая луна замерла в иссиня-черном небе. В конце августа ночи уже прохладные и ветер не такой осторожный и теплый, как в июле. Холодные рассветы; но лето еще не прошло, оно доцветает набухшим, готовым вот-вот осыпаться цветком. Оно, как пьяное, торопится, спешит уйти, уползти, но все никак не закончится: шатается деревьями на ветру, глупо смеется тысячью людских голосов, кричит птицами. И в этом пьянящем аромате невозможно уловить главной ноты – сотни тысяч чувств, эмоций, запахов смешались – ноты горячего желания жить. И черно-черный цвет мантий и блестящих ботинок выглядит бесформенной кляксой на этой выцветающей красно-зеленой картине.
Большой Зал заполнен людьми: преподавателями, студентами, родителями, министерскими работниками – все-все здесь. Черного как никогда много и слишком много излишней помпезности, глупого возвеличивания – огромные венки, атласные подушки, последние в жизни дома из красного дерева, кричащие парадные мантии на уходящих. Кому нужны эти пафосные речи о подвигах, великой победе, невинных жертвах? Почти каждый в этом Зале убивал, был на волосок от своей смерти, почти шептал последние слова, такие немыслимые в своей простоте: «нет», «пожалуйста», «мама», «жить».
«Гости», раздав слова соболезнования, исчезли в каминах. Родные и близкие погибших остались в Большом зале.
Гарри вышел на свежий воздух – в замке было как никогда душно, и теперь герой стоял на ступенях у главного входа. Ветер, принесший запах земли и листвы, трепал его непослушные жесткие волосы.
В Большом зале кто-то тихо плакал.
Солнце тонуло в Озере, заливая все вокруг красным золотом. Силуэты деревьев в Запретном лесу размылись. Далекий шелест листвы эхом заполнил все пространство перед старым замком.
В Большом зале кто-то тяжело вздохнул.
Гарри спускался по ступеням, ведя рукой по шершавой каменной кладке ограждения. Над его головой небо будто распахнуло себя: чистое, светлое, высокое. Горизонт, тонкий и удивительно четкий, как разрез лезвием, казался до удивления близким.
В Большом зале перестала играть траурная музыка.
Гарри положил руку на ограждение, облокотился на него и на несколько мгновений замер. В Запретном лесу зашумели, закаркали вороны, сорвались с деревьев и рассыпались по небу. Кружась над лесом, их черное облако стало плотнее и полетело куда-то в сторону Озера.
В Большом зале кто-то громко расплакался.
Рон и Гермиона спустились по ступеням, подошли к Гарри. Ветер хлопал полами их черных мантий.
– Как ты, дружище? – Рон положил свою большую ладонь на плечо друга.
Гарри неопределенно качнул головой.
– Странно, что Тонкс не подошли туфли, которые принесла ее мама. Единственные парадные туфли Тонкс: розовые, как жвачка. Врачи сказали, что у нее ноги распухли.
Гарри развернулся и пошел к Озеру, друзья медленно направились следом. Трава уже начинала медленно желтеть.
– Тедди сегодня опять сменил цвет волос, – тихо сказала Гермиона.
– Очень шебутной мальчуган будет... Джордж решил, что когда у него будет сын, он назовет его Фред, – Рон смотрел на маленькое черное пятно на горизонте.
Это пятно расширилось, растеклось, разразилось недовольным карканьем. Вороны вернулись, шумно закружились над замком, а потом расселись по деревьям в Запретном лесу.
Вокруг стало очень тихо.
Друзья подошли к Озеру, остановились в паре метров от белого могильного камня. Порыв ветра пронес мимо них несколько облетевших желтых листьев. Вода в Озере, подернутая легкой рябью, блестела закатным золотом. Сейчас здесь было пусто, только трое друзей стояли рядом, так близко друг от друга, что почти касались плечами.
А казалось, совсем недавно здесь были сотни людей…
И пленка времени будто утончилась, ослабла, и самые разные запахи, взгляды, жесты, звуки хлынули в настоящее: Гермиона плакала на плече у Рона, по ее длинному носу катились слезы, пахло сухой землей, Джинни сидела рядом, сморщенный старичок справа от Гарри сморкался в большой синий платок, где-то сбоку стоял Снейп, Тонкс, Люпин, Фред, Лаванда, Колин, стрелы кентавров взлетали в бледно-голубое небо…
– Они умерли. Но… это ведь не значит, что их больше нет с нами, что мы их больше не помним? – Гарри обернулся к друзьям.
Рон кивнул головой, а Гермиона шепнула:
– Мы будем их всегда помнить, расскажем о них нашим детям.
Какой-то упрямый вьюнок уже вскарабкался до самой вершины могильного камня и нежился в лучах заходящего солнца.
– А потом? Потом же все сотрется из памяти. Волдеморт побежден, людей ждет мирное спокойное время, они будут просто жить, радоваться и… Хотя разве этого мало?
Гермиона сглотнула ком в горле, и повернулась к своему лучшему другу.
Гарри смотрел на белый могильный камень. Лучи солнца будто окутали памятник, и потом, медленно скользя по нему, сосредоточились и вспыхнули на самой его верхушке. Солнце зашло, уступив место мягким сумеркам.
Гарри улыбнулся:
– Этот же свет всегда будет.
Гермиона заворожено смотрела на своего друга.
Шрам в виде молнии, круглые очки, сломанные и замотанные… Неужели все тем же старым темно-синим скотчем? Упрямая складочка между бровей. Глаза такие зеленые, добрые; и черно-черные ресницы и волосы. Какой-то до боли знакомый образ, потерявшийся в глубине сознания:
что-то растущее в груди…
почти до слез на глазах…
сердце бьется быстро…
будто видишь свет в темноте:
НАДЕЖДА